Я всегда хотела, чтобы между нами были мир и взаимопонимание. Долго за это боролась. А сейчас у меня период тайм-аута: я ни за что не борюсь, уверена, что все само собой уладится, когда придет время.
- Вы говорили, что были женщиной без стержня. Сейчас о вас этого никак не скажешь.
- Возраст, опыт, рождение детей в любом случае меняют женщин. Кроме того, я сама себя лепила, делала ошибки и училась на них.
- А Владимир Теодорович не занимался вашим воспитанием? Когда взрослый мужчина берет в жены молодую девушку, он иногда стремится стать Пигмалионом.
- То, о чем вы говорите, мне знакомо - я знаю немало таких пар. У нас совершенно другой случай. Володин секрет в том, что он, взрослый мужчина, так и остался большим ребенком. Как ни странно, это человек, который до сих пор не уверен в своем таланте, он сам себе всю жизнь доказывает, что чего-то стоит. Поэтому Володя никогда не действовал, как Пигмалион. Но я не могу сказать, что Спиваков меня лепил. Правда, он привил мне вкус к живописи. Или, скажем, приучил меня к китайским ресторанам - он их любил, а я нет. Другое дело - он может сказать, что ему что-то не нравится, и я к этому прислушиваюсь.
Как-то я убирала квартиру, еще на Вернадского. Володя неожиданно вернулся с репетиции, а я стою, как сейчас помню, в откуда-то выкопанных красных носках. "Ну и вид у тебя! Будто с армянской горы спустилась", - заметил он. Больше я не ношу носков, ни при каких обстоятельствах. .. В другой раз он так же неожиданно вернулся и увидел меня в бигудях. Мне было сделано замечание, и больше меня в бигудях никто не видел.
- А ваша профессия? В кино вы больше не снимались?
- Нет, я еще несколько раз пыталась, но... Видите ли, я считаю, что у нас очень счастливый брак. Я счастливый человек, и Володя, надеюсь, тоже. Но за эти шестнадцать лет совместной жизни мы дважды стояли на краю пропасти в наших отношениях, и оба раза из-за моих поползновений совместить две роли - жены Спивакова и профессиональной актрисы. Стоило мне сделать такую попытку, и все заходило в тупик. Мы теряли общий язык, пустота сразу же заполнялась другими людьми, и брак шел к катастрофе. Он не рухнул только потому, что ко мне наконец пришло понимание: я человек сильный, могу жить и уважать себя, не будучи актрисой и женщиной независимой. И вот когда я это уяснила, все стало на свои места.
После свадьбы я очень быстро родила Катю. Володя сказал: "Ну ладно, ты пока посиди дома, подожди, а там посмотрим". Когда Кате исполнился год, умер папа. Я поехала в Ереван его хоронить и осталась там, потому что надо было поддержать маму - она была в очень плохом состоянии. Я поняла: чтобы не сойти с ума, надо работать. Начала сниматься, и это вызвало бурную реакцию. Володя внезапно прилетал на два дня - а меня нет. Ну и, как всегда, нашлись добрые люди, которые ему твердили: "Все понятно, молоденькая, что с нее взять?" И вдруг у него изменился голос - совершенно чужой стал, непроницаемый.
Я вернулась домой и обнаружила, что он мне не верит, ревнует и из-за этой ревности готов поломать нашу судьбу.
- То есть вы были на грани разрыва?
- Да, и в этот момент я поняла, что жизнь у меня одна и мне надо делать выбор сегодня, сейчас. Я решила, что для меня важнее быть его женой.
Был еще период, когда я почувствовала, что он куда-то от меня удаляется, что его начинают окружать чужие люди, которые меня к нему не подпускают. Это произошло после нашего переезда в Испанию. Мне исполнилось тридцать лет, для женщины это рубеж, и я подумала: "Боже мой, я ведь ничего еще не сделала из того, что могла бы!"
- Я помню, как "Виртуозы" уезжали в Испанию, это, кажется, 1989 год...
- К этому моменту оркестр стал разваливаться. "Виртуозы" были на таком гребне
5
